Свою личную жизнь хочу оставить в тайне
Игорь, в последние несколько лет вы практически исчезли из поля зрения. Что происходит в вашей жизни сейчас?
Моя жизнь ничем не отличается от той, что была лет двенадцать назад: гастроли, концерты… Готовлюсь к большому туру по Германии и Америке, пишу песни (причем большую часть для себя). А не видно, потому что информационных поводов журналистам не даю.
Не хочу, чтобы люди читали: «Игоря Николаева сожгли» или «На Игоря Николаева накакал голубь». Я - не герой тусовки, мне не интересно ходить на светские вечеринки, пить дармовое шампанское, улыбаться корреспондентам. К тому же, после таких походов публикуются не самые лучшие фотографии. Вот Высоцкий никогда не пиарился, а на него стадионы «ломились».
Вы производите впечатление достаточно непредсказуемого человека. Насколько совместимы лично для вас понятия «певец» и «композитор»?
Можете не сомневаться, я - один человек и на сцене, и в жизни. Вот художник сначала накладывает фон, а уже потом рисует боярыню Морозову. Но ведь личность самого художника от этого не меняется.
А что чаще всего вдохновляет вас на создание гениальных произведений?
Так уж повелось: когда называешь источник, он перестает вдохновлять. Хотя больших секретов у меня нет. В первую очередь у композитора должна быть поэтическая память, своеобразная библиотека, некий базис, который и можно назвать вдохновением. Я его получил еще в школе, потому что был настоящим трудоголиком: учился, играл на скрипке, изучал поэзию, историю, библиографию. Но классического музыканта из меня не вышло. Поступил в музыкальное училище, вечерами играл в ресторанах. Я вовремя сориентировался и стал заниматься более значимыми для социальной жизни процессами.
Многие великие вещи создавались гениями в одиночестве. А есть ли у вас какие-то определенные требования к той среде, которая должна быть, когда вы пишете?
Для меня это совсем не важно. Я научился писать в любом месте, независимо от обстановки. По времени я тоже пишу всегда по-разному. Скорость никогда не была показателем качества. Конечно, иногда, как любому творческому человеку, мне не хватает романтики и возвышенности. Но, Толстой, например, в такие минуты заставлял себя писать стоя. Чем я хуже? Мне тоже иногда приходится себя истязать, лучше всего в этих случаях помогает слово «нужно».
Некоторые ваши коллеги действуют несколько иначе: один известный артист чистосердечно признался, что без стакана водки написать шедевр и выйти на сцену практически невозможно. У вас с этим как отношения складываются?
В современном мире не существует ограничений! Поэтому я ничему не удивляюсь. Есть персоны, которые прибегают к такого рода допингам. С этим ничего не поделаешь, но если им на пользу – пожалуйста! Хотя ни одному артисту это не принесло радости. Особо гениальные люди придумывают себе оправдания: усталость, долгий перелет, больное горло… Они уверены, что это дает им право пить чай с коньяком или, наоборот, коньяк без чая.
За годы творческой деятельности у вас наверняка выработалось некое композиторское чутье. Признайтесь, по каким признакам вы ощущаете будущий шлягер?
За этим стоит определенный профессионализм, благодаря которому я заранее не возьмусь писать неудачную песню. Случаются исключения, но сами знаете, как бывает: не ждешь, а «залетишь». Беременная женщина ведь не мучает себя вопросами о том, какого ребенка она родит. Для матери свой малыш все равно будет самым здоровым и гениальным.
Артисты часто жалуются, что с годами теряют интерес к профессии. Испытывали ли вы подобные чувства?
У меня было нечто похожее на творческое недомогание. Но это легко вылечить – достаточно после третьего звонка выйти к публике, и сразу проходит: одышка, заплетание языка, похмельный синдром…Сцена действует, как самое сильное лекарство, которое невозможно купить. Бывает, что жизнь уводит артиста, но он держится на зрительском адреналине.
В вашем творческом арсенале уже порядочно наград. Тешите себя на досуге мыслями о собственной гениальности?
Что вы? К наградам и регалиям у меня ровное отношение. Мне всегда сложно найти время поехать и получить диплом или медаль. Я благодарен тем людям, которые меня вспоминают и что-то дарят. Я даже все свои награды не помню. Знаю, что орден Петра Великого у меня есть в нескольких степенях, надо уточнить, в каких именно. Они очень красивые и храню я их в надежном месте.
Никогда не задумывались, чем будете заниматься, если придется проститься со сценой?
Я даже представить себе такого не могу. Не подумайте, что я больше ничего не умею делать в жизни. Просто моя деятельность носит разный характер: я могу ходить по сцене в белом пиджаке, трясти волосами, усами, петь песни, писать их для других. Можно, в конце концов, заняться продюсированием нового артиста.
Игорь Николаев: А с Натой мы поддерживаем
дружеское общение
Неужели после Наташи Королевой у вас еще осталось такое желание?
Почему это вас так удивляет? В этой жизни все возможно. К тому же, в моей судьбе на этот раз точно ничего не изменится. А с Натой мы поддерживаем дружеское общение. Будет странно, если мы перестанем друг друга узнавать. Ведь наши отношения - это часть жизни, причем достаточно большая.
Не так давно вы даже написали для нее песню «Кристалл мечты». Говорят, за это вам хорошо заплатила одна известная ювелирная марка?
«Кристалл мечты» – это название сети ювелирных магазинов в Москве. Они сделали мне заказ, поэтому и получилась песня. На коммерческие предложения я соглашаюсь только тогда, если мне это выгодно. А Наташа спела эту песню не случайно: она – лицо этой фирмы. В песню пришлось внести интригу. Ведь родилась она после долгого перерыва и могла получиться совершенно другой.
А почему своими гениальными шедеврами вы совсем перестали радовать Аллу Борисовну? На это есть серьезные причины?
Радовать я готов, но не знаю, обрадуется ли она. Алла спела огромное количество моих песен, и мой рекорд вряд ли кто-нибудь побьет. А в остальном я ничем ей не обязан. Сегодня она поет те песни, которые являются показателем ее вкуса. Да и потом, песня появляется не просто так, она - механизм каких-то действий. Поверьте, я никогда не стучался в двери и не говорил: «Здравствуйте, я почтальон Печкин, принес для вас песню – откройте!» У нас были совершенно другие отношения.
Вы стали часто приглашать в жюри музыкальных конкурсов. Получаете удовольствие от самого процесса или радуетесь материальному вознаграждению?
Комфортно в этом качестве я ощущаю себя только в Юрмале на «Новой волне». Да и сижу я в жюри с настоящими корифеями: Крутой, Меладзе, Паулс. Мне приятно находиться в таком обществе. Конкурс мне тоже интересен, жалко только, что верить в него можно, как в песню «Кристалл мечты». Но обвинять людей в объективности или продажности - все равно что сотрясать воздух.
Публичные люди в жизни чаще всего одиноки. Вы можете согласиться с подобным утверждением?
Мне сложно высказываться по этому поводу. Лично я себя одиноким не считаю. Публичная профессия, наоборот, - переизбыток общения. Во всем нужно искать рациональное зерно. И потом, если ты повышенно не одинок, можно растратить себя на повседневное общение: пьянка в ресторане, футбол… В какой-то момент понимаешь: жизнь прошла, а ты совсем ничего не сделал, потому что всю жизнь общался.
После вашего расставания с Наташей Королевой всем так интересно узнать, как вы устроили свою личную жизнь?
В свое время я получил достаточно много негативного опыта именно потому, что моя частная жизнь была достоянием общественности. Я не хотел бы повторять прошлого. Поэтому перипетии моей нынешней жизни хочу оставить в тайне. Хотя это крайне сложно. Публику вообще не должно волновать: есть у меня любимый человек или нет. Мне хочется, чтобы мои песни просто слушали и сравнивали только со своими личными обстоятельствами.
Но все-таки какие-то пристрастия у вас, наверняка, существуют. Признайтесь, какие женщины вам нравятся?
Мне доводилось знать красивых и умных. Исходя из своего большого опыта, скажу, что человек, переживший серьезные любовные потрясения в юности, запоминает этот образ и потом начинает с ним всех сравнивать. Но попытка повторить эти эмоции, как правило, не приводит к удачному результату - одинаковых людей не существует, но что-то общее между ними есть, несомненно. У меня особое представление о женской красоте: одни сходит с ума от длинноногих блондинок, а меня как мужчину они никогда не вдохновляли. Может быть, не нравлюсь я или у нас просто нет контакта.
А в любви вам больше нравится любить самому или позволять любить себя?
Эти два фактора лучше всего балансировать. Быть любимым – это самообольщение. Верить красивым словам и думать, что любим, – абсурд! «Я теперь любимый, меня любят». «Почему?» «Мне сказали!» Как можно этому верить?! Совсем другое дело, когда ты управляешь ситуацией: у тебя больше любви, меньше прагматизма. Если его нет - правит сплошное чувство. Последний случай превращает человека в «барана», которого ведут за веревочку. Причем сам он этого не осознает. К сожалению, таким опытом каждый из нас пользовался хоть раз в жизни.
Светские сплетники утверждают, что не так давно вы выстроили себе дорогостоящее жилище. Можно ли этому верить?
Социальные условия человека строятся по одному принципу: нет ничего более временного, чем постоянное, и более постоянного, чем временное. Стоит тебе только задуматься, какой у тебя прекрасный дом, и через секунду в нем живешь не ты, а совершенно другой человек. Так что построенный мною дом с некоторых пор, моим не является. В последнее время я перестал придавать значение жилищу как таковому. Да и артисты дома живут гораздо меньше, чем на гастролях. Сейчас я живу на два дома: мама – в Москве, дочь - в Америке. Когда появляется «окошечко» - лечу к дочери в гости, хотя есть и свой дом. Я прилетаю туда с пустыми руками. Там все мои вещи: тапочки, теннисные ракетки… Все, что нужно для полноценной жизни!
Чем занимается ваша гордость – дочь Юлия?
Юля по-прежнему живет в Америке. Не так давно вышла замуж за американца. Я – отец понимающий, поэтому в выбор дочери не вмешивался - ей жить! Меня поставили перед фактом, который мне оставалось только принять!
В своем уютном гнездышке сами что-нибудь делаете?
Своими руками я точно ничего не делаю. Они мне предназначены для другого: подержать теннисную ракетку, джойстик, музыкальный инструмент, ложку с вилкой, любимую девушку…
А в чем ходите дома, когда вас никто, кроме любимой, не видит?
Честно говоря, дома я вообще не люблю ходить в одежде. Она создана для того, чтобы скрывать недостатки или согревать от холода. Если зима – наденьте валенки, варежки, закройтесь пледом. Ну а если вы с любимым человеком, у вас в квартире нормальная температура, хочется узнать: «Для чего вам одежда?» Если вы боитесь увидеть себя в зеркале обнаженной – другое дело! Но булгаковская Маргарита не боялась!
Есть ли у вас люди, которых вы с уверенностью можете назвать своими друзьями?
Об этом я даже написал песню. «Сколько в жизни встречал людей, сколько в сердце впускал гостей, ошибался в них - все не впрок…» Друг – это человек, которого редко видишь, но уверен, что можешь всегда ему позвонить. Он нужен не для ежедневного общения!
А с кем вы проводите чисто семейный праздник - Новый год?
Встречать Новый год одному страшно, а с кем попало не хочется!Этот праздник безумно грустный для меня. Мы становимся старше, приближаемся к смерти. Это время уже никогда не вернуть. Новый год страшно встречать одному, а с кем попало тоже не хочется. В этот день я чаще всего работаю. А уже потом отрываюсь по полной программе – иначе можно повеситься! А вот мама у меня просто обожает встречать одна. Обычно я с вечера приезжаю к ней – поздравляю. Она включает телевизор и смотрит меня. Для нее это полноценный праздник! Хотя мама никогда меня не хвалит. Просто живет моей жизнью.
У вас очень яркая и интересная творческая биография. Нет желания излить душу на бумаге?
Не скрою, у меня масса заказов от разных издательств. Но я считаю, что это очень неосмотрительное занятие. Ведь в мемуарах невозможно написать правду - она обидит тех людей, которые тебя окружают. Да и потом, мне рано - я ведь еще не на пенсии.
Ирина Миличенко, golden city
Свирель в соцсетях
Подробнее...